Европа получила "право на интернет-забвение"

В 2010 году Гонсалес обратился в местный суд с просьбой удалить из интернета сообщение от 1998 года о продаже с аукциона его дома. Испанец полагал, что ситуация, в которой ему пришлось избавляться от имущества, чтобы покрыть задолженность по социальному страхованию, уже давно разрешилась и осталась в прошлом. Ему не хотелось, чтобы призраки былых неудач преследовали его в интернете. Статья о распродаже имущества сохранилась в архиве каталонской газеты La Vanguardia, и Google выдавал на нее ссылку, когда в строке поиска вводилось имя Марио Костеха Гонсалеса. Испанские власти обязали Google удалить из поиска ссылку на газету, но отказались требовать у издания удалить сам текст, поскольку эта информация была размещена на сайте издания законно. Google, в свою очередь, обжаловал постановление, полагая, что "это [было] несправедливое решение, которое ставит под вопрос нейтральность и прозрачность поиска".

Верховный суд Испании почел за благо передать сложное и неоднозначное дело в Европейский суд. Не подлежащее апелляции решение суда стало неожиданностью, в первую очередь, для Google. "Мы крайне удивлены, что оно [решение] диаметрально противоположно мнению генерального адвоката и его предостережениям по поводу последствий", – говорили представители поисковика. Действительно, генеральный адвокат Суда ЕС Нийло Яаскинен считает, что Google "не должен рассматриваться как лицо, контролирующее личные данные на страницах, которые он обрабатывает". Генеральный адвокат имеет ту же квалификацию, что и судьи, а его обязанностью является представлять независимое и аргументированное мнение по тому или иному делу, попавшему в Европейский суд, до того, как к рассмотрению иска приступят судьи. Мнение генерального адвоката не имеет силы судебного решения, но обычно суд следует его рекомендациям. Данный случай, однако, стал исключением. Адвокат Гонсалеса Хоакин Муньос если и был удивлен, то для него этот сюрприз стал приятным. "Основное достижение в том, что потребители теперь будут знать правила игры и будут понимать, как защитить свои права", – восхищался юрист. Насколько же расширились права пользователей, и появилась ли ясность, как этими правами пользоваться?

Судьи Европейского суда пришли к выводу, что "право на забвение" еще до вынесения данного решения было заложено в Директиве 95/46/EC о защите персональных данных. Они обратили внимание на то, что даже та информация, которая когда-то была опубликована законно, с течением времени может устареть, стать неполной или получить опровержение и, таким образом, перестать соответствовать требованиям закона. Сбор и хранение информации поисковыми системами суд расценил как обработку сведений. Поисковые системы он счел средством контроля за массивами информации, в соответствии с законами о защите данных в тех европейских странах, в которых поисковик занимается продвижением рекламы. Google, следовательно, был обязан устранить связь между сайтом газеты La Vangardia и именем Гонсалеса, закрепленную в системе поиска, несмотря на то, что в далеком 1998 году заметка была размещена на странице издания без нарушения закона. Результат был бы иным, по словам суда, если бы спорная информация имела какое-либо общественное значение, и публичный интерес к ней перевешивал бы личное желание заявителя удалить данные. Таким образом, решение Европейского суда дает гражданам стран ЕС право по аналогии с делом Гонсалеса обращаться к поисковым системам (причем, к любым) с просьбой удалить те или иные ссылки, касающиеся частной информации о заявителях. Если запрос оправдан и нет препятствий к его выполнению, поисковик обязан удовлетворить просьбу. Сведения могут оставаться на сайтах, в судебных документах и в сетевых архивах, но, поскольку поисковая система оборвет связь с этими данными, найти их будет крайне сложно – разве что по невероятной случайности или, если хорошо знать, где искать.

Решение суда проясняет, впрочем, далеко не все. Так, постановление имеет силу на территории Евросоюза, но пока не понятно, будет ли Google проводит одинаковую политику во всех странах или реализовывать директиву лишь в отдельных гсоударствах. Сложности с глобальной реализацией нововведения уже заметили в США. Ли Роуланд, юрист из Американского союза защиты гражданских свобод, специализирующийся на вопросах технологий и охраны частных данных, полагает, что реализация упомянутых норм в США маловероятна. "Первая поправка к Конституции США гарантирует прочную защиту свободы печати и публикации информации, находящейся в общественном доступе, – поясняет он. – "В результате [решения] интернет станет фрагментарным и будет использовать разные правила и модели управления в разных странах".

Еще одна сложность заключается в том, чтобы определить, удаление какой информации является оправданным, а какой – нет. Скажем, имеет ли право бизнесмен удалить данные о своем банкротстве, произошедшем десяток лет назад? Оправданно ли желание будущего политика скрыть арест, который ему самому кажется незначительной ошибкой бурной молодости? Противники нововведения опасаются, что решение суда позволит управлять информацией не должным образом. "Это постановление дает волю широкомасштабной личной цензуре в Европе", – утверждает Джеймс Уотерсворт, глава брюссельского офиса Computer and Communications Industry Association – юридической организации, представляющей интересы компьютерных и информационных компаний, в числе которых Facebook, Microsoft и Google. "Хотя решение призвано защитить, мы опасаемся, что на деле им смогут злоупотреблять политики и другие люди, которым есть что скрывать", – говорит он.

Google, всегда придерживавшийся политики невмешательства и стремившийся давать ссылки на информацию, основываясь не на выборочности, а на принципе исчерпывающего результата, пребывает в унынии. "Это решение стало разочарованием для поисковых систем и электронных изданий. […] Нам потребуется время, чтобы осмыслить нововведения", – сообщили представители поисковой системы. Печаль компании Google не только в идеологических несоответствиях, но и в том, что она является самым популярным поисковиком в Европе и бремя исполнения директивы суда ляжет в основном на нее. Пока невозможно определить, сколько сил поисковым системам придется бросить на изучение жалоб со стороны граждан, желающих получить свою долю забвения, но беспокойство Google понятно.

Вивиан Рединг, комиссар Европейского союза по юстиции, фундаментальным правам и гражданству, уверена, что судебное решение стало настоящей победой в борьбе за охрану личных данных европейцев. "Постановление суда подтверждает необходимость перенести современные нормы защиты информации из "каменного цифрового века" в современный мир", – заявила она. Рединг полагает, что право граждан быть забытыми в сети должно укрепляться и расширяться.

Министр юстиции Великобритании Крис Грейлинг оказался на стороне сочувствующих Google. Министерство юстиции произвело предварительные подсчеты и пришло к выводу, что предложения Европейской комиссии по дальнейшему развитию "права на забвение" могут обойтись бизнесу Объединенного королевства, в котором действует множество крупных IT-фирм, примерно в 360 млн фунтов (около $580 млн) в год. Министр по вопросам юстиции и гражданских свобод Великобритании Саймон Хьюз разделяет финансовые опасения Грейлинга. "Очевидно, что лучше нам не торопиться и сделать все правильно, чем стремиться побыстрее принять решение, которое окажется нежизнеспособным и дорогим", – сказал он еще в марте текущего года. По его мнению, крайне важно, чтобы любой новый закон ЕС не создавал дорогостоящие правила, которые могли бы подорвать рост цифровой индустрии.

Бывший британский министр внутренних дел от партии консерваторов Дэвид Дэвис, напротив, посчитал решение не только важным, но и разумным. Он, однако, выразил убежденность, что это лишь первый шаг к обретению людьми права распоряжаться их собственной информацией. "Уверенность интернет-компаний, что они могут делать с личной информацией людей все, что считают нужным, ошибочна. Она рождается потому, что законы большинства государств все еще находятся в прошлом веке в вопросах, касающихся прав собственности в области информации", – утверждает он.